ДЖЕФФЕРСОН БЛАЙНД ЛИМОН
| |
Джефферсон Блайнд Лимон (1893-1929) – американский музыкант, король блюза Свои невидимые кандалы от рождения тащит каждый. Невидимые кандалы, в которых он родился, в которых гукал в колыбели... Кандалы, которые заставляли каждодневно защищать свое человеческое достоинство и само право на жизнь... Что это за кандалы, поймет по-настоящему только тот, кто родился черным в прошлом веке на Юге США. Да еще и слепым... Лимон Джефферсон был одним из семерых детей фермера Алека Джефферсона. Соседи вспоминают, что слепой бегал со всеми другими мальчишками. Когда они перебегали речушку, он останавливался, прислушивался, потом уверенно переходил ее по камешкам и бревнышкам. Соседи считали, что у него – особый дар видеть внутренним зрением. Лимону едва исполнилось 10, когда он стал обретать тот вид, который демонстрирует единственная его фотография конца 20-х: он носил очки, был необычайно толстым. Но пальцы не пухлые, а тонкие и сильные – пальцы настоящего гитариста. На этой фотографии у Лимона Джефферсона необычайно спокойное, уверенное, отстраненное лицо. Как маска, изображающая равнодушие и неуязвимость, а за ней идет его настоящая подлинная жизнь – увлекательно-интересная, необычная, богатая, глубокая – совершенно непохожая на эту... Лет с 12-ти он отправлялся в соседний Даллас вдвоем с гитарой. Усаживался на площади перед банком и пел там песенки, подлавливая клерков в перерыв на ланч. К гитарному грифу жесткой проволокой он крепил большую чашку, такую большую, чтобы подателю не промахнуться, кидая монетку. Сам ужинать возвращался на родительскую ферму. Родители только дивились: тот, кто очевидно должен был стать обузой, или нищим странником – первым начал приносить деньги в дом. По рабочим дням он играл, пока был мальчишкой. Юношей он стал приходить в город в пятницу вечером и оставался до воскресного утра. И этот улов нельзя было сравнить с подачками от клерков. Но и жизнь это была совсем другая. Пел Лимон не в филармониях. Бутлегеры и проститутки платили щедрее клерков. В 18 лет Лимон окончательно переселился в Даллас. Он немного играл на фортепиано, а это открывало перед ним двери любого увеселительного заведения: кабаков и публичных домов. Впрочем, разница между теми и другими была только по рабочим дням, по выходным и там, и там - одинаковая программа. Двоюродный брат, которого Джефферсон иногда брал с собой, рассказывал: "Не то, чтобы там танцевали – так, топтались. Он начинал петь часов в восемь и продолжал без перерывов до четырех утра. Редко с ним играл еще кто-то – обычно он один играл и пел ночь напролет». Слепой Лимон Джефферсон чувствовал себя в кабаках и борделях как рыба в воде. Но это не значит, что сам он был опустившейся личностью. Он жил только той жизнью, что ему выпала. Но научился сохранять чувство собственного достоинства в окружавших его обстоятельствах – сам. Был бедным – держался прямо. Пошли деньжата – оделся, как человеку подобает. Пел Джефферсон не в филармониях, но полные две октавы в вокальном диапазоне он демонстрировал. Манера его пения, и фактура мелодии выдавала близкую кровную связь с протоблюзами: хаулерами-пением в поле, когда короткую выразительную строчку нужно было выкрикнуть так, чтобы слышно было далеко, чтобы подхватили трудяги по всему полю. В 1923 году Джефферсон женился на женщине по имени Роберта. В конце 1925 года, по приглашению "Парамаунт" Блайнд Лимон Джефферсон съездил в Чикаго для записи пластинки, став одним из трех первых кантри-блюзмэнов, попавших в студию звукозаписи. Кстати, первыми Джефферсон записал именно две религиозные песни. Контракт с "Парамаунтом" предусматривал одну пластинку в месяц (две песни), и Джефферсон с женой и дочкой переехал в Чикаго. Для "Парамаунт" он оказался наиболее успешным в своем жанре артистом, и, по отношению к своим доходам, платила фирма ему гроши, тем не менее, по сравнению с предыдущей жизнью эта была просто сказочной. Меньше чем за три года он сменил две машины. Майо Уилльямс, продюсер фирмы, вспоминал: "Это был самый выдержанный, спокойный и собранный артист из всех, каких мне только довелось встретить". Есть еще свидетельство о нем. Том Шоу был его последним учеником, подражателем и продолжателем его дела. "Он учил меня: "Прежде всего найди этот звук у себя в голове. Пусть этот звук будет с тобой и днем, и ночью. Тогда ты только научишься делать что-то. Пока этого звука нет у тебя в голове, ничего ты не сделаешь". Лимон был чисто блюзовым человеком. И он был такого рода блюзмэном, каких вы не каждый день встретите на улице. Он был король. Где бы он ни вынимал свою гитару – там он был король. Не было и смысла, чтобы кто-то заговорил, что может его переиграть, никто и делать такого не мог, что делал он – все, что другие могли – это смотреть и удивляться, как он, черт возьми, делает это". В "Кто есть кто в блюзе" Шелдона Хэрриса – в соответствии со стандартом этого справочника – есть две постоянные графы в каждой статье: под чьим влиянием был, и на кого влияние оказал данный музыкант. В статье о Джефферсоне в первой графе значится только одно имя: Хоббат Смит. Вторая, на кого он оказал влияние, занимает почти целую страницу, и в ней перечислены все имена великих блюза и даже джаза – от Луи Армстронга до Ти-Боун Уокера и Биг Джо Уилльямса – по алфавиту. Его песенные и гитарные строчки разлетелись по другим блюзам. Видимо, столь богата была фактура его песен, что из нее можно было накроить еще несколько. Роберт Палмер: "Пение Джефферсона с его скачущей фразировкой и с постоянным присутствием очевидного намека на мелонхолию одиночества... оказало настолько длительное воздействие на блюзмэнов Техаса, что они копировали его пластинки на протяжении многих десятилетий. Удивительное количество стихов Джефферона и целые цитаты из его гитарных записей находишь в записях местных блюзмэнов даже в 50-х годах". Блюзы Джефферсона исполняются и поныне, но довольно редко. Чаще именно их элементы, характерные строчки или гитарные новации времен начала века, всплывают тут и там. Умер он в Чикаго, но тело его было перевезено в родной штат и похоронено на Уорсэмпском негритянском кладбище. |
