Нина Зайцева. Письмо из прошлого
Посвящается моей матери
Она уже поняла, что впервые держит в руках единственное письмо, написанное с фронта её отцом маме семьдесят три года назад. Тогда Вера ещё даже не родилась. Об этом письме она слышала от мамы, но никогда его не видела и считала, что его не существует вовсе. Но, оказывается, оно есть. Письмо было очень личным, и мама, никогда никому не показывая, бережно хранила его все эти годы, оставаясь со своей любовью один на один. Такой свою маму Вера, оказывается, не знала.
В 1941 году Ане исполнилось семнадцати лет, она работала официанткой в столовой. В июне ей дали отпуск, и девушка решила поехать в гости к школьной подружке Полине, которая жила в маленькой деревушке, даже не имевшей названия, а просто числившейся как подсобное хозяйство четвёртого отделения Канского зерносовхоза.
Брат Полины Гриша недавно демобилизовался из Красной Армии и ещё щеголял в военной форме. Он был среднего роста, с мужественным лицом и красивым вьющимся чубом, старше Ани на пять лет. Знакомясь, Гриша протянул Ане руку, та взглянула в его серьёзные серые глаза и поняла, что без этого парня дальше не сможет жить. В тот же вечер вся деревенская молодёжь отправилась в соседнюю деревню на вечёрку. Весь вечер Гриша танцевал только с Аней. Домой они вернулись с восходом солнца.
Летом в деревне работы невпроворот и в поле, и дома. Аня вместе с Полиной полола грядки, ездила на покос, а после захода солнца, принарядившись, они шумной гурьбой шли то в одну, то в другую близлежащую деревню на танцы. И всегда рядом с ней был Гриша. Ни радио, ни электричества в их деревне не было. О том, что 22 июня началась война, они узнали только на другой день, в понедельник. А ещё через неделю Грише пришла повестка в военкомат, в которой говорилось, что через три дня он должен явиться туда с вещами. Прочитав повестку, он взял Аню за руку и повёл её на берег реки. У черёмухи, где они каждый вечер подолгу сидели, нежно взял хрупкие плечи девушки и, глядя в её испуганные глаза, сказал: «Аня, я ухожу на фронт. И хочу, чтобы ты стала моей женой. Что ты на это скажешь?» Она, не в силах произнести ни слова, просто кивнула головой. На другой вечер вся деревня справляла свадьбу Григория Машканова и Ани Дробычевой. Так как сельсовет от их деревушки находился за двенадцать километров, в деревне Большая Уря, а свободного времени у них не было ни минуточки, официальное оформление регистрации брака они решили отложить до окончания войны. «К Новому году я обязательно буду дома, а ты жди меня здесь», — говорил Гриша.
Взрослая жизнь
Муж, с которым она прожила всего лишь одну ночь, уехал на фронт, а Аня осталась в семье свекрови. Полина уехала в город учиться. Аню приняли на ферму телятницей. Свекровь болела, от Гриши пришло лишь одно письмо из-под Смоленска, где шли ожесточённые бои, а потом он как в воду канул. Напрасно она бежала навстречу почтальону. Писем не было. О том, что у неё будет ребенок, поняла только на четвёртом месяце беременности.
Зима 1941-42 года была суровой, работы на ферме было много. Животных надо было ежедневно поить, кормить, убирать за ними. То, что она ждала ребёнка, никого не волновало. Да и дома вся основная работа была на ней. В феврале они с соседкой решили съездить в лес и привезти ещё в ноябре заготовленные, но так и не вывезенные дрова. “А ты в лесу не родишь? — спросила Соня. — А то на быках быстро не доскачешь". “Да нет, — ответила Аня. — Мне ещё целый месяц ходить". Ночью родилась Вера.
Шли годы, из газет в деревне знали, что немцев под Москвой разбили, освободили Смоленск, Ленинград, Сталинград и другие города. А от Гриши так ни слуху, ни духу не было. Аня всё так же с утра до ночи работала, к тому же сдавала налог с домашнего хозяйства: молоко, мясо, шерсть и куриные яйца. Себе мало что оставалось, благо семья была маленькая. Да ещё спасал огород. За дочерью приглядывала свекровь.
Летом 1944 года с фермы по ночам стали пропадать скот и птица. То овечку уведут, то поросёнка украдут или кур стащат. В помощь сторожу, семидесятилетнему деду Семёну, руководство решило снаряжать на ночные дежурства работающих на ферме женщин. Подошла очередь сторожить и Ани. Чтобы не было скучно, она взяла с собой дочку. Да и свекровь тяжело болела. Наложив в ясли свежескошенной травы, застелив сверху простынкой, она уложила в эту импровизированную колыбельку заснувшую девочку. Накрыла её шалью, поцеловала и вышла в загон, где находились овцы. Стояла тишина, всё вокруг заливал холодный свет луны. Где-то за рекой выли волки. Вдруг мирно лежавшие овцы забеспокоились. Ане стало как-то не по себе, по коже пробежали мурашки. Несмотря на это, переборов страх, она, взяв стоявшую рядом палку, пошла в загон к овцам, узнать, в чём дело. Но едва сделав несколько шагов, почувствовала за спиной какое-то движение... Очнулась, когда дед Семён смачивал ей лицо холодной водой. Голова раскалывалась. Увидев, что она открыла глаза, дед сказал: «Hу, слава Богу. Это тебя какая-то сволочь палкой по голове огрела. Повезло тебе, деваха, что я решил обход сделать, а то бы каюк тебе. Пальнул из берданы, он через изгородь дал дёру». Позднее вора арестовали, им оказался прятавшийся неподалёку в лесу сбежавший с фронта дезертир.
Три дня Аня лежала пластом. Ближайшая больница была в Большой Уре, да и везти было некому и не на чем. Лечила бабушка - деревенская знахарка - травами. На четвёртый день, несмотря на то, что голова ещё кружилась и болела, она встала с постели. Лежать было некогда, ведь её работа ложилась на плечи других женщин, которые и без того выбивались из сил. А ещё через несколько дней Аня уже снова пасла телят, возила на ферму корм и воду. Повязку с головы сняла только через десять дней.
Как-то, разгружая воз с сеном, она почувствовала, что в глаз попала соринка и он невольно зажмурился. И вдруг она ахнула, так как другим глазом ничего не увидела. Вокруг была темнота. Проплакав всю ночь, утром отпросившись у управляющего с работы, поехала в Канск в больницу. Врач в глазном кабинете, куда она обратилась, сказал: «От удара произошла тотальная отслойка сетчатки». Выписав какие-то капли, врач сказала: «Сделать ничего нельзя. Закапывай капли и живи. Другой-то глаз у тебя здоровый». Вернувшись домой, она вновь погрузилась в свои повседневные дела. Ведь заменить её было некому. Свекровь умерла в начале 1945 года. А потом была Победа. Кое-кто из мужчин вернулся домой, но жить легче после войны не стало, особенно доставалось одиноким женщинам.
На фронте не была
Годы шли, а Аня всё ждала своего Гришу. Когда становилось невмоготу, доставала из сундука письмо и всматривалась в знакомые, написанные химическим карандашом буквы, она их не читала, так как давно знала наизусть каждое слово. На её запросы из военкомата ответ был всегда один: пропал без вести.
За годы войны все хозяйственные постройки, где находился скот, давно уже начали рассыпаться. Их ремонт решили начать с телятника, а строителями стали всё те же безотказные труженицы. Бесхитростная Аня бралась за самую тяжёлую работу. Работала в паре с подругой. Они таскали на крышу брёвна, доски, бадьи с землей. Но это оказалось уже за гранью её сил. Анну увезли в больницу прямо со строительства. В течение нескольких лет ей было сделано несколько операций, а между ними она могла работать лишь на лёгких работах, таких, как уборщица или сторож. В конце концов, ей была определена группа инвалидности. Хорошо, что к этому времени дочь уже стала взрослой, а то на те крохи, которые она стала получать как пенсионерка, можно было идти по миру с протянутой рукой. Ведь она же на фронте не была. А тем, кто, надрываясь, трудился в тылу, обеспечивал Победу и потерял при этом здоровье, никаких льгот в те годы не полагалось. Именно так Анне на ВТЭК и сказали: «Инвалидность ты получила в тылу».
Шли годы. Дочь незаметно выросла, окончив институт, вышла замуж и осталась жить в городе. После очередной операции они с мужем приехали и забрали её к себе. Время пролетело незаметно. Теперь баба Аня — любимая прабабушка. А живут они снова вдвоём с дочерью, так как зять уже давно умер, а у внуков свои семьи. Фамилия Анны Антоновны Дробычевой была в первых списках для награждённых медалью «Труженик тыла». Теперь эти люди приравнены к ветеранам Великой Отечественной войны. Наградой она очень гордится. Смахнув тыльной стороной руки с лица слёзы, Вера, поцеловав двойные буквы письма, осторожно сложила и убрала его в пакет. Перестелила постель и положила пакет на прежнее место, под подушку. Взглянула на часы: пора было забирать маму с лавочки домой.
02.04.2015