Ирина Миляновская. Война и мои родные
Война и мои родные
Документальное повествование
О войне у меня нет никаких воспоминаний, так как я родилась в 1943 году. Всё, о чем я поведаю в данном повествовании, я знаю со слов моей старшей сестры и мамы.
Грустно то, что Великая Отечественная война – не единственное горе в нашей семье. Беды начались с 1938 года, когда был арестован и осуждён по 58-й статье наш папа. За что он был арестован? Лучше всего на этот вопрос ответил мамин брат дядя Вася, Василий Сергеевич Тесля. Он сказал своему сыну Артуру, когда они как-то раз проходили мимо технологического института: «Арик, вот если бы я закончил в молодости какой-нибудь институт и получил высшее образование, меня бы посадили как врага народа». Папа закончил Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Его приговорили к высшей мере, но проходили дни, недели, а его на расстрел не уводили и ничего не объясняли.
Наша семья пережила много горя и бед. Были гонения, гладомор в г. Канске, где пришлось одно время обитать нашей семье. Однажды мои старшие братья Слава и Володя набрали на станции сумки горелого зерна пшеницы и воровским способом унесли его домой. Если бы их поймали, наказание было бы суровым. Мама варила это зерно, и они его ели.
Папу незадолго до войны вдруг освободили. Дело его пересмотрели. 58-ю статью заменили на 111-ю – «за халатность» и прямо из зала суда, где рассматривалось дело, его отпустили на все четыре стороны. Что это было? Мы так и не поняли. Думали, что это связано с приходом Берии к власти. Новая метла выкинула из тюрем одних и замела туда других.
А теперь о войне. Она началась 22 июня 1941 года. Старший брат Володя получил аттестат зрелости. Слава перешёл в седьмой класс, а моя сестрица Ная во второй. Папу на фронт не брали из-за язвы желудка, но мобилизовали на строительство аэродрома в г. Красноярске. Там он работал нормировщиком. Город Ачинск, где жила наша семья, перешёл на военное положение. Ввели хлебные и сахарные карточки. Карточки были рабочие, детские и иждивенческие. На рабочую карточку полагалось 500 г хлеба, на детскую – 300 г, на иждивенческую – 250 г. Норму сахара Ная не помнит, так как его практически не выдавали.
Папа работал в Красноярске. Слава уехал в Красноярск, чтобы посту-пить в ремесленное училище. Ему было 14 лет. Володе было 17 лет. Его взяли на работу в школу, где он учился и закончил 10 классов. Он стал преподавать математику в пятых классах. Школу, где училась Ная, отдали под госпиталь. Нае пришлось учиться в третью смену в другой школе.
В сентябре 1941 года папа вернулся домой на свою работу (аэродром достроили). В октябре 1941-го Володя подал заявление , чтобы его отправили добровольцем на фронт. Володя был направлен в г. Новосибирск на учебу в эвакуированное туда Ленинградское артиллерийское техническое училище зенитной артиллерии (ЛАТУЗА). Там готовили офицеров артиллеристов по ускоренной программе. Весной 1942 года, по окончании училища, Володя в звании младшего лейтенанта был отправлен на фронт.
Мама работала швеёй-мотористкой на швейной фабрике в две смены. Каждая смена по 12 часов. Фабрика ни на минуту не останавливалась. Там шили обмундирование для солдат. (Тогда их называли красноармейцами). Шили гимнастерки, брюки, телогрейки.
В нашем жилище (жили на квартире) зимой было так холодно, что за-мерзала вода в вёдрах и картошка. Зимой и летом наш папа ездил на служебной лошади в командировки по колхозам и совхозам. Он по профессии был зоотехником. Папе не нравились эти поездки, так как колхозники часто спрашивали у него: «Когда будут распускать колхозы?» Что он мог им ответить? Он – участник гражданской войны, бывший партийный работник, человек мечтавший о мировом коммунизме? В 1938 г. папу исключили из партии. После освобождения в партии его не восстановили, хотя он подавал об этом заявление неоднократно. Несмотря на ужас репрессий, папа остался истинным коммунистом, честным, бескорыстным, верным идеалам революции, истинным патриотом нашей Родины.
Город Ачинск, моя малая Родина, был в глубоком тылу. Это был ма-ленький непромышленный город, где не было крупных предприятий. Была шахта, где добывали бурый уголь. Он не горел, а тлел. Был еще марганцевый рудник, который уже почти не работал. Но зато в Ачинске был хороший драматический театр. И еще г. Ачинск был центром сельскохозяйственного района и стоял на Транссибирской магистрали.
Военная зима 1941 - 1942 годов. Снабжение в городе почти на нуле. А у нас не было своего хозяйства: ни скота, ни огорода. Кроме хлебных карточек не было ничего. Ная с ужасом вспоминает, что тогда приходилось есть: очистки, насиженные яйца, мясо от больной коровы, которую спешно забили, пока она была еще жива. Больше всех страдал Слава. Однажды он после обеда встал из-за стола и рухнул на пол - голодный обморок. В другой раз ему так скрутило живот, что он чуть не умер. Он и жил-то недолго. Умер в 54 года. Иногда папа привозил из деревни кое-что из продуктов, но крайне редко и сомнительного качества.
Весной 1942 г. мы получили землю под огород и посадили на нём лук, картошку, свёклу, морковь. Папу прикрепили было к столовой партактива, но выяснив, что он не член ВКП(б), из столовой изгнали. Папу мучила язва желудка. Начальство разрешило выдавать ему три литра молока раз в неделю.
В то тяжёлое время у нас, школьников, не было учебников, тетрадей, карандашей. На два-три ученика выдавали один потрепанный учебник. Писали на газетных листах или каких-то брошюрах. Только для контрольных работ были тетради. В городе не было электричества. По вечерам зажигали «коптилку» - пузырёк с керосином. На горлышко клали ломтик сырой картошки, через него был продет кусочек бинта – фитиль. Света было мало, зато много копоти. В школах были горячие завтраки – жиденькая рисовая каша вроде бы на молоке. Порция стоила 1 рубль. Если денег не хватало, то голодный ребёнок оставался голодным.
Шёл 1943 год. Тяжело болел папа. Мама ухитрилась родить девочку – меня. Маме было 40 лет, папе 45, Нае 11 лет, Володя был на фронте, а Слава работал в Барнауле на меланжевом комбинате электриком. В этот год умер папа. Сестрица Ная переболела скарлатиной. Чуть тоже не умерла. Беды сыпались одна за другой. Когда не стало папы, обнаружилась пропажа его трудовой книжки. Мама писала туда, где работал папа. Отовсюду прислали справки, но не хватало трех лет трудового стажа. Эти три года папа работал на Украине, а она как раз была оккупирована фашистами. Какие уж тут справки… На этом основании маме отказали в пенсии на детей по случаю смерти кормильца. Бедная мама. Как она горевала! Странная была судьба у нас с сестрой. Нас не признали сиротами в 1943 г., нас не признали детьми репрессированного отца, спустя десятки лет. (Ная по наивности вздумала хлопотать об этом). А сейчас мы – не дети войны, потому что наш отец умер в больнице, а не на поле брани, куда он так стремился и куда его не пустили.
В Красноярске жил мамин брат дядя Вася. Он работал начальником котельного цеха на паровозо-ремонтном заводе. У него была железная бронь. Для него фронтом была его работа на заводе. В этот 1943 год он тяжело болел. Абсцесс лёгких. Из всех больных с таким диагнозом в больнице выжил только он. В больнице он узнал о смерти нашего папы. Когда он выздоровел, стал присылать маме часть своей зарплаты. Он, его жена, наша бабушка в течение нескольких лет помогали нам.
В апреле 1944 года маме выделили от фабрики комнатушку в деревянном доме на первом этаже. Окно в комнате было вровень с землёй, никаких удобств, отопление печное, за водой ходили на водокачку, не было электричества, не было радио, но мы были счастливы. И еще одна радость. Наша мама стала получать деньги по аттестату от старшего сына Владимира, который был на фронте в звании лейтенанта.
Наш Володя принимал участие в составе 3-го Прибалтийского фронта в освобождении Эстонии и Латвии от немецко-фашистских захватчиков, служил в должности командира приборного взвода 1-й батареи 72-го отдельного зенитно-артиллерийского Пушкинского дивизиона. В годы блокады Ленинграда дивизион вёл боевые действия на Пулковских высотах.
Вторая половина 1944 года. Радовали вести с фронта. Настроение у всех: у детей и взрослых было приподнятое. Но трудности оставались: карточная система, не было электричества в домах, не ходил транспорт, полки в магазинах были пусты. Но ощущалась близость победы. И вот он – День Победы. Узнали об этом утром 9 мая. Вести быстро разлетелись по городу. Мама побежала на фабрику. Во дворе фабрики вспыхнул стихийный митинг. Работницы обнимали и целовали директора и друг друга. Рабочий день отменили. Виноватых простили. В столовых всем давали сухой паек. Люди стали ждать перемен к лучшему и возвращения с фронта своих родственников.
Я не помню войны, но я помню большие серые глаза нашей мамы, наполненные такой тоской, отчаяньем. Господи! Сколько она пережила то-гда, и сколько ещё ей предстояло пережить потом. Горестная история нашей семьи и всего нашего народа продолжалась. Жестокий 20-й век повытянул из нас все жилы. Жаль, что этого кое-кто так и не понял, не увидел, не признал.
P.S. В 1945 году мама была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.» А дяде Васе тогда же вручили орден Трудового Красного Знамени.
У брата Володи грудь тоже украшали боевые награды.
Все дети в нашей семье: Володя, Слава, Ная и я получили высшее образование.
Володя стал доктором физико-математических наук и возглавил работу дальневосточной астрономической станции «Служба-Солнце». Слава стал инженером. Ная – учителем русского языка и литературы. Я – библиотекарем-библиографом.
К сожалению, нас осталось только трое: Ная, я и Арик – дети войны.
2015 г.